Человек – деревья – история

КАРБОНАРИИ ТОЖЕ ВЫШЛИ ИЗ… ЛЕСА

Слово «карбонарий» давно уже стало синонимом таких слов, как «бунтарь», «повстанец», «революционер». И мало кто задумывается о том, что же оно означает в буквальном смысле.

Пламя возгорелось из древесного угля

Так вот, карбоне – это по-итальянски уголь, а карбонарий – угольщик. В густых рощах и крутых горах Калабрии, в Абруццо, где был сильно развит промысел древесных углежогов (теперь, в наши дни, мы называем его ученым термином «лесохимия»), в лесных избушках скрывались отчаянные люди этой многотрудной, опасной профессии, положившие начало тайному политическому обществу. Они стремились к уничтожению деспотизма во всех его видах, к установлению свободных демократических начал не только в родной Италии, но и вообще в мире.
Естественно, они были вынуждены ввести у себя строгую конспирацию, шифры, пароли и т.д. Часто все эти знаки братства носили «зеленый» оттенок.
Например, вручение кому-либо белой ветки акации имело значение особого доверия. Человек, получивший такую ветку, наделялся сверхсекретным заданием и находился под персональным патронажем вождей. Обычно ему поручался террористический акт в отношении высокопоставленных и даже коронованных особ. С того момента, как живой «меч организации» прикасался к белой акации, обратной дороги для него уже не существовало – он становился, как теперь говорят, камикадзе.
А вообще пароли в центре и на местах менялись каждый шесть месяцев, но почти все они как-то связаны с лесом или цветами. Была еще и такая традиция – в случае успеха какого-либо начинания и для скрепления рядов следовало сообща сажать «деревья свободы». Именно деревья воспринимались карбонариями в качестве символа света, преодоления всевозможных преград, да и вообще идеала красоты и целесообразности.
Как зверь в лесу маскируется в кустах, густой траве, так находившиеся «под колпаком» у власти патриоты порой скрывались под вывесками вполне легальных организаций – и тоже связанных с флорой, фауной. Так, знаменитый английский поэт Джордж Гордон Байрон входил в своего рода тайную ложу, официально зарегистрированную как «Охотничий союз». А были еще лже-союзы лесоводов, садоводов, любителей певчих птиц и т.д.

Тайны скрипки и политической интриги

В ряды карбонариев входил и великий скрипач Никколо Паганини. Вся его жизнь окутана завесой секретности, а в биографии самого музыканта загадки природы переплелись с загадками политической борьбы.
Вот как описывает наш замечательный литератор и большой знаток истории Анатолий Корнелиевич Виноградов процесс обучения будущего гения секретам звучания музыкальных инструментов. Старый мастер говорит Никколо:
«Для того чтобы получить серебряный звук, нужно сочетать природные свойства клена и ели. Звуки всегда живут в природе, но звук надо поймать, его надо приручить, как птицу, порхающую по этим деревьям в молчании.
Ель обладает способностью в шестнадцать раз быстрее порождать звук, чем воздух. Звук, рожденный в скрипке из сочетаний малой скорости колебаний клена и большой чувствительности ели, получит соотношение двенадцать к шестнадцати. Благозвучность природы состоит в том, что звуки при этом сливаются в единый, цельный, совершенно нераздельный звук».
А затем Паганини – этот «божественный Орфей», усвоивший хранимые за семью печатями таинства святого искусства, столь же успешно овладел и искусством революционной интриги. Для тайного братства все его гастроли и путешествия, не возбуждавшие у полиции никаких подозрений, были чрезвычайно полезны. Перед ним открывались двери богатых домов и дворцов, он мог, не таясь, выступать перед массой людей, встречаться с любым из своих почитателей. А значит, вести переговоры для нужд «лесного братства».
Сам Паганини настолько увлекся этой «лесо-музыкально-подпольной» игрой (игрой опасной, будоражащей кровь), что как-то в течение года, скрываясь от севших ему на «хвост» жандармов, проработал лесником, садоводом и огородником. Целыми днями он, вооруженный ножницами, пилой и садовым ножом, воевал с засохшими сучьями, с древесными наплывами, с болезнями фруктовых деревьев, с гусеницами, нападающими на листья тюльпанов. И эта легальная борьба сочеталась с борьбой невидимой – против жадных австрийских и французских «гусениц» в человеческом обличье, пожиравших богатства его любимой Италии.
…Они были истреблены, но память о них жива уже два века. Как живо в языке слово «карбонарий», которому мы сегодня вернули его забытое «лесное» значение.

Подготовил Олег БОРИСОВ